Основатель компании
«» Илья Чех рассказал о , напечатанном на 3D-принтере, и поделился опытом создания
стартапа в сфере медицины.
«По какому принципу работает функциональный протез?»
—
Илья Чех:
Это протез для частичной травмы кисти. Он подходит, когда сохранен лучезапястный сустав, но отсутствует часть кисти, либо все или несколько пальцев. Работает он за счет движения непосредственно лучезапястного сустава.
«То есть если этот сустав не сохранился, то он работать не будет?»
—
Илья Чех:
Да, в этом случае требуется уже протез другого класса. Мы начали именно с этого, потому что в России их практически никто не делает, и поэтому частичные травмы кисти не протезируются, предлагается только косметическое решение.
«Это что-то универсальное или для каждого пациента происходит индивидуальная разработка?»
—
Илья Чех:
Это строго индивидуально, каждый протез индивидуален, потому что характер таких травм абсолютно разнообразен, там невозможно сделать что-то стандартное.
Если травма простая, нужно буквально 5-6 ключевых размеров: обхват кисти, длина оставшейся части кисти до лучезапястного сустава, мерки со здоровой руки, такие как длина и ширина пальцев, чтобы сделать полностью идентичные по размеру пальцы у протеза. Если травма сложная, если сохраняется, допустим, один палец, либо сложное вычленение кисти: боковое, наискосок и так далее, — тогда уже размерами не обойтись и приходится сканировать, а потом по полученному скану, по модели руки пользователя мы уже вручную дорабатываем протез, чтобы он подходил.
«Сколько времени занимает разработка одного протеза?»
—
Илья Чех:
В среднем от 7 до 14 дней — в зависимости от загруженности нашего производства и в зависимости от количества подобных заказов на текущий период.
«Что сейчас обычно используется вместо подобного протеза?»
—
Илья Чех:
Обычно это либо косметические накладки, либо ничего. «Ничего» даже чаще, потому что в качестве косметического решения могут предложить только полноценную кисть, которую надевают сверху, получается продолжение руки. Таким образом, одна рука становится длиннее другой, если травма на одной руке.
«Сейчас много пишут о том, что в будущем можно будет выращивать какие-то утерянные ткани. Можно ли назвать ваше изобретение альтернативой генной инженерии?»
—
Илья Чех:
Такие эксперименты проводятся, недавно вырастили конечность мышке, но надо понимать, что это перспектива, думаю, даже не ближайших 30-40 лет, это на далекое будущее. Ну а по сути, всегда будет выбор вариантов: либо это протезирование каким-то инородным девайсом, как наши протезы, либо в перспективе, когда до этого технологии дойдут, можно будет и вырастить.
«Вещество, из которого изготовлен протез, – насколько оно безопасно?»
—
Илья Чех:
В настоящий момент протезы мы печатаем. Пластик, который мы используем, полностью биоинертен: его, грубо говоря, можно есть, он просто выйдет из организма, и ничего с человеком не будет. Поэтому он полностью безопасен с точки зрения экологии. При этом пластик сертифицирован, все разрешения на него есть. И когда мы получали декларацию соответствия на протез, проходили отдельную независимую российскую экспертизу на токсикологию, которая тоже все это подтверждала.
«Верно ли, что в итоге есть две составляющих продукта: это программное обеспечение для печати конкретного нужного протеза по параметрам плюс сами принтеры и печать для каждого пациента?»
—
Илья Чех:
Отдельными компонентами это с натяжкой можно назвать. Там не программа для печати, а компьютерная модель протеза. Мы ее делаем сначала на компьютере в специальных CAD-системах, получаем трехмерную конструкцию, и потом ее уже печатаем. По сути, принтер – это просто способ производства. Кроме принтера можно отливать их из пластика, либо, если переделать конструкцию, можно использовать более стандартные средства, металлообработку и прочее. Принтер – просто средство производства на текущий момент.
«Хотелось бы узнать о масштабах работы сейчас. Сколько протезов было изготовлено для реальных пациентов за последнее время?»
—
Илья Чех:
После получения сертификации мы сделали два протеза. Сейчас выдали на руки пациентам документы, по которым они будут получать компенсацию за оплату протеза. За все время, пока тестировали, было пять пациентов. И сейчас мы получим подтверждение от первого нашего пользователя, что все документы приняты, и у нас на очереди уже около 12 человек готовы подавать заявки.
«Насколько активно откликаются больницы и реабилитационные центры? И вообще насколько сложно объяснить новую технологию и продвинуть ее именно в больницах?»
—
Илья Чех:
Не так чтобы совсем сложно, люди начинают потихоньку привыкать к новым технологиям, к 3D-печати и прочему. Гораздо сложнее объяснить, что частные и государственные протезисты смогут расширить свою клиентскую базу за счет того, что мы предлагаем протезы, которые до нас по сути никто не делал. То есть они смогут заниматься не только ампутациями выше кисти и протезами предплечья, но и такими индивидуальными частичными травмами, которых также очень много у нас в России. В принципе ничего невозможного в этом нет, на контакт идут практически все. Контакт получается разной степени вникания и сотрудничества. Центр Альбрехта и другие государственные реабилитационные центры готовы сотрудничать, готовы и помогать в разработках, и предоставлять обратную связь от своих специалистов, исходя из накопленного за годы работы опыта. Поэтому в принципе все достаточно открыто получается.
«Насколько сложно такой продукт сертифицировать? Какие вы могли бы дать советы медицинским стартапам по работе над получением разрешений в России?»
—
Илья Чех:
Точно могу сказать: не так страшен черт, как его малюют. В принципе всё достаточно реально, всё возможно. Но зависит всё, конечно, от характера этого продукта. Если говорить о протезах, то мы там получали декларацию соответствия, что наш протез безопасен. Ее получить достаточно быстро, никаких сверхпроцедур для этого не требуется, и по времени получается около месяца или чуть больше. Соответственно, главное – не верить стереотипам о том, что «всё это сложно», «всё тут занято», «поделено-разделено». На самом деле с хорошим продуктом, который пользуется спросом у людей, всё возможно.
«Цена протеза для пациентов: большая ли разница между себестоимостью и реальной суммой?»
—
Илья Чех:
Стоимость сейчас составляет от 30 до 70-80 тысяч, в зависимости от того, детский протез или взрослый. Зависит от возраста, от сложности травмы, от того, сильно ли нужно перерабатывать исходную конструкцию либо она будет приближена к стандартной. Себестоимость материала и печати составляет 20-40% цены, часто мы пробуем напечатать сразу несколько вариантов для того, чтобы пользователю было комфортно. Также в стоимость протезирования мы включаем проезд и проживание в Москве на 1-2 дня, пока идет работа по изготовлению гильзы протеза. Изделие индивидуальное и все доработки проводим на человеке после готовности и предварительной сборки протеза. Также в стоимость протеза заложены расходы на покупку сопутствующих медицинских материалов. В итоге себестоимость составляет 70-80% цены.
«Патентуете ли вы свои технологии? Как это происходит и в чем основные трудности?»
—
Илья Чех:
Сейчас пока патенты мы не подаем, у нас всё в режиме ноу-хау сейчас защищено. Но в целом да, сейчас мы занимаемся разработкой второго продукта – бионического протеза, его уже будем патентовать. Причем патентовать будем разные решения: и конструктив, и программное обеспечение, и какие-то рабочие алгоритмы. Российский патент получить сложностей не представляет, это просто бюрократическая процедура: заполнить заявку и оплатить пошлину. На международный патент мы тоже планируем подавать, но уже через год, когда будет финальное виденье нашего бионического протеза, чтобы можно было четко сформулировать наши отличия от зарубежных конкурентов: чем мы отличаемся и почему патентуем.
«Что происходит в этой области за рубежом? Какие технологии и изобретения там появились за последнее время?»
—
Илья Чех:
За рубежом существуют три компании, которые занимаются функциональным протезированием: это немецкая Otto Bock, английская SRL Stepper и шотландская Touch Bionics. Они производят протезы разной степени функциональности, но в принципе все одинаковые по цене — начиная от 40-50 тысяч долларов, разные модификации доходят до 150 тысяч. С точки зрения технологий все они пытаются предложить максимальное количество жестов и различных хватов, варьируют показатели по усилию хвата кисти, по скорости работы, по качеству снятии импульса с мышц и обработке этих сигналов. Но в целом ничего сверхсложного и прорывного в этой области там пока нет. По экспериментам в этой области за рубежом уже есть работы по вживлению протеза: вживляются управляющие электроды, вживляются элементы конструкции в костные ткани. У нас, к сожалению, таких работ пока не ведется. Но до рыночных им еще тоже далеко, это всё пока на стадии экспериментов.
«Планируете ли вы выходить на рынки других стран?»
—
Илья Чех:
Планируем, но сначала, думаю, это будет не Европа, а Средняя Азия, Индия, то есть страны, где присутствие зарубежных компаний минимально и где наибольший спрос на подобные изделия.
«Как вы продвигаете свой продукт в России?»
—
Илья Чех:
Мы сами занимаемся продвижением. У нас есть дистрибьюторы, которые нам помогают в этом деле. Мы работаем в основном с государственными протезными предприятиями, поскольку частный сектор в этой области у нас пока еще не развит. Мы предлагаем услугу изготовления индивидуального протеза для государственных протезных предприятий. И соответственно, если к нам напрямую обращаются люди, то мы обслуживаем их индивидуально.
«Хотелось бы побольше узнать о команде разработчиков. Есть ли в команде профессиональные медики и в чем заключается их работа?»
—
Илья Чех:
Команда у нас в основном инженерная: я и еще несколько инженеров, специализирующихся на робототехнике. Плюс есть дизайнер и консультирующие специалисты-протезисты. Непосредственно в штате компании и в команде они не числятся, но, тем не менее, постоянно нас консультируют. Их главная и очень важная роль в том, что они рассказывают об опыте работы с пользователями: какие протезы больше всего используются, какие функции нужны людям, что будет наиболее полезным, а что будет являться излишней функцией, и так далее.
«В чем заключается специфика медицинского стартапа?»
—
Илья Чех:
Основная специфика в том, что достаточно сложно найти инвестиции под проект, который занимается непосредственно «железом». Если это медицина, то это еще и в два раза сложнее, потому что область очень консервативная, и инвесторов, работающих в этой области, в России очень мало. В основном это государственные фонды поддержки.
Всем, кто только начинает работать в этой области, советую прежде всего убедиться в необходимости продукта конечному пользователю и в его полезности. Очень часто стартаперы забывают, что есть косвенные аналоги и косвенные конкуренты, которые решают ту же проблему, но другим способом. Это к вопросу о выращивании или протезировании: суть та же, но способ решения абсолютно другой, и не нужно об этом забывать. Всегда есть такие конкуренты, уникальных продуктов не бывает, так или иначе проблема человека как-то решается. И главное не бояться отговоров. Очень часто разработчиков на стадии прощупывания рынка, поиска партнерских связей начинают отговаривать: «всё это сложно», «всё это невозможно» и так далее. На самом деле, всё решаемо. Главное иметь достаточно желания и напористости, чтобы преодолеть трудности.
«Насколько прибыльно вообще эти заниматься?»
—
Илья Чех:
Скажем так, золотых гор тут не будет. От протезирования у разработчиков конечная прибыль достаточно маленькая, но, тем не менее, хватает на самоокупаемость и позволяет заниматься разработками следующих модификаций, следующих продуктов. Дело в том, что нам нельзя останавливаться на каком-то одном продукте, надо постоянно его модифицировать и постоянно предлагать пользователям что-то новое.
«Каким вы видите свое будущее в этой области?»
—
Илья Чех:
У нас планы глобальные: мы планируем создать в России крупную компанию, которая будет заниматься медицинской робототехникой. Это не только протезирование, это различные экзоскелетные направления, активные ортезы, протезирование нижних конечностей, различная инвазивная робототехника, роботы-хирурги и так далее.