— На рынке кризис. Инвестиции в стартапы сократились, инвесторы уехали. Как вы выстраиваете стратегию в таких условиях?
Венчур — это тот сектор инвестиционного бизнеса, который требует четкой и продуманной стратегии. Где-то лет 10–15 назад венчурный бизнес был спекулятивным рынком, когда компании покупались-перепродавались, и инвесторы рассматривали проекты как краткосрочные вложения — от года до трёх.
Такой подход был и в России, бизнес у нас тоже хотел быстрых выходов и возвращения инвестиций. Это достаточно сложно обеспечить в hitech, особенно на ранних стадиях. Поэтому случаются разочарования у инвесторов, которые не получили быстрые выходы.
Cейчас ещё происходит смена ментальности российских стартапов в отношении своих бизнесов. Года 2–3 назад мы утыкались в проблему того, что проекты видели себя только российским бизнесом и не собирались идти за рубеж.
Россия росла и воспринималась как доминирующая арена для бизнеса, другие рынки — как вторичная история. Сейчас ситуация в стране взбодрила предпринимателей, все мобилизовались и начали смотреть за границу. В нашей стратегии выход на глобальный рынок очень важен.
— Инвесторы часто говорят, что вкладываться не в кого. К тому же, технологическая сфера — это долгосрочная история и требует больше денег и вложений.
Это правильный комментарий, который, правда встречается у инвесторов, не обладающих в должной степени экспертизой. Венчур — это не портфельная история, не вложение в акции. Здесь надо работать с компанией и оказывать ей всяческую поддержку. В этой связи немногие фонды могут себе это позволить: не хватает ресурсов временных и финансовых, часто нет команды, которая бы работала с проектами.
На наш взгляд, компаниям важно сразу поднять ту планку, которая ставится при выходе на глобальный рынок — в вопросах конкуренции, технологических инсайтов, пилотных экспериментов.
Для компаний на ранней стадии зачастую возникает проблема — делать первые шаги на российском рынке или за рубежом. Зачастую для стартапов (особенно b2b) есть смысл разворачиваться заграницей. Результаты будут релевантны для других инвесторов — никто не будет смотреть на пилотный проект из России, все равно придется делать его на международном рынке.
Более того, часто за рубежом пилот рассматривают как предпродажный тест, после которого возможно и внедрение. Здесь же можно годами обивать пороги и проводить безрезультатные переговоры с российскими компаниями, тогда как за рубежом за счет пилота можно за то же время осуществить 3–4 сделки.
Фонд — это сервисный бизнес, мы выстраиваем инфраструктуру, но лидерство всё равно остается за предпринимателем. В этом наше отличие, потому что многие инвесторы, которые вложились в компании, воспринимают их как часть холдинга и контролируют их.
— Есть возможность провести R&D европейских компаний?
Да, наша акселерационная программа как раз рассчитана на работу в Европе, США, Азии. Мы создали структуру с партнерами, которая позволяет выходить сразу на американский и европейский рынки. Из-за этого сокращается время для поиска этих партнеров.
— Сколько длится программа?
Мы делаем одну из самых длинных программ в России — 6–7 месяцев и отбор. Мы не верим, что за 2–3 месяца, можно что-то сделать для компании ранней стадии. Тут либо нужно включать пост-акселерационное сопровождение, либо делать непрерывную программу.
Мы с отобранными компаниями будем работать до конца года, накачаем их за это время инвестициями, чтобы они команду собрали (чаще всего на это тратится больше всего денег). К концу акселерации мы бы хотели видеть, что компании имеют четкую стратегию, инвестиции и партнерства.
Наши партнеры также это признают, так что это не наша выдуманная идея о долгой акселерации. Это понимают в Долине, в Ирландии, Сингапуре, Израиле. Общая тенденция того, что увеличивается плановое время, когда инвесторы и акселераторы реже штампуют ежемесячные программы акселерации. Нам приятно, что мы движемся в мировом тренде.
— Где корпорации больше готовы к инновациям?
Мы — не российский фонд, мы работаем на глобальном уровне. Мы считаем, что необходимо искать партнеров в международном пространстве. Причем это не какая-то абстрактная история, это именно целый подход, в котором ты должен работать с клиентами не по страновому принципу — сегодня у меня Бразилия, завтра Россия, послезавтра Франция, а когда ты сразу определяешь, какие рынки больше готовы к твоему продукту. Если твой основной рынок — Новая Зеландия, то ты должен быть там в первую очередь.
Россия — еще один рынок, наравне с другими. Этот подход сложнее — всегда проще съездить в Москву или просто проехать две станции метро и зайти в офис корпорации, заключить договор, чем выходить за границу. Но меняя подход, компании быстрее начинают развиваться.
— Почему инвестируете в hardware и cleantech?
У нас фокус на IT, больше всего портфельных компаний. Но сейчас мы видим, что рынки и отрасли совершенно меняются. В нашей стратегии b2b — hardware, internet of things, композитные материалы. Мы работаем на early stage, поэтому мы не инвестируем в то, что сейчас в тренде.